Как бы сайт

В ней отражалась вчерашняя луна.
Музыка почти ушла, мы даже смогли расслышать сквозь затухающие аккорды безумного блюза, как пробило полночь.
Ещё вздымалась грудь, ещё кружился мир, ещё дышалось через раз, но всё ровнее.. и кулаки разжались, оставив невечные метки на простыне..
Время тикало в такт, через раз, будто хромало, отсидев ногу.
Мы втроём были унисон: Лейка, я и Время.
С Лейкой мы вообще были — сплошной унисон. С нас как будто когда-то предварительно сняли мерки — до того удивительно совпадали её выпуклости с моими впадинками, изгибы и извивы тел накладывались друг на дружку так, словно некогда кроились с одного лекала. Были раньше такие головоломки: из нескольких деревянных вычурно вырезанных сложных фигур нужно было сложить какой-нибудь куб, или тетраэдр.. И сложить можно было только одним-единственным способом, хитро провдев одну фигурку в другую. Вот мы с Лейкой как те фигурки из головоломки: по отдельности непонятно зачем, мы чудом нашлись, из миллиарда миллиардов возможных выбрав единственно верный вариант друг друга. Сердечки наши ёкнули, однажды совпав, одинокие допрежь души встретились в пустоте толпы городских улиц, прилипли друг к дружке и не хотели расцепляться,- не от страха потеряться, едва обретясь,- от тоски друг по другу уже в преддверии даже недолгой разлуки. Я начинал скучать, едва отдышавшись от ритуального поцелуя встречи. Лейка посмеивалась, а потом грустнела сама, мимолетно, но так пронзительно, что — черт с ней, работой, учебой, гори огнем весь мир,- я не уеду!
И оставался.
О, какие истории я сочинял, объясняя прогулы! Стивен Кинг нервно курил в сторонке, Спилберг кусал локти, начальству, видимо, нравилось, поскольку никто меня не выгонял, и даже общественно не порицал. Обществу было не до меня, у общества была перестройка. А у меня была Лейка. И все остальное становилась неважным…
..Лейка вытянулась, повернулась, и как-то перетекла.. Только что она лежала на спине, и вдруг стоит на четвереньках, грациозная, хрупкая, обманчиво беззащитная.
Это маска, часть Игры.
Не дай вам бог поверить глазам и поддаться искушению погладить пантеру. Как бы мила ни казалась дикая кошка,- она опасна.
Но не для меня.
Сейчас — не для меня.
Пока — не для меня.
Когда-нибудь я поплачусь за привычку любить эту дикую кошку. Хотел подольше подумать над пророческой случайностью фразы «привычка любить», но у меня не получилось: светясь абрисом в муаре луны на фоне окна, обнаженная Лейка, умудряясь не потревожить скрипучие пружины полутораспального студенческого алькова, собиралась напасть.
– Кошка. Рыжая кошка. – подумал.
Словно услышав, она выгнула спину, склонила голову и блестела кошачьим глазом из-под упавшей шторки рыжих даже в полумраке волос.
– Му-уррр – сказала.
– Опосля! – неожиданно для себя брякнул я.
– Как это?? – Лейка замерла в полупозе, обалдело вытаращила глаза и, кажется, приоткрыла рот.
Я чуть не хрюкнул от смеха — уж больно потешно было наблюдать мгновенный переход от хищной грации к оторопелому недоумению.
– Ну тебя.. – Лейка села, надула как бы обиженно губы и нарочно почти совсем занавесилась длинной рыжей шторкой. Но озорные лунные зайчики все-таки блестели оттуда..
Да, моя ручная дикая кошка опять поменяла окрас. Натуральный черный хоть и превалировал, но нередко сменялся воронено-синим, с отливом в седину, потом, вдруг, блондинисто — рыжим, постепенно уходящим в медь, до цвета марсианской флоры.. если б она там была.
Забавно было просыпаться с брюнеткой, а засыпать с шатенкой. Пару раз я даже не узнал её со спины, пройдя мимо.
Лейка говорила, что это мечта каждой женщины — быть до неузнаваемости разной для своего мужчины.
Вот эта пара слов — своего мужчины — делала из меня форменного балбеса. Я и выглядел, как балбес (улыбка до ушей, глаза с поволокой, мечтательный взгляд в нетуманную даль..) и думать ни о чем не мог, только металось в пустой до звона голове, словно в колоколе, затухая: своего мужчины.. своего мужчины.. своего мужчины..
Балбес, одно слово.

..Питер мутно светлел от рассвета..

Лейке надоело дуться, она подогнула ноги, обняла свои колени, положила на них голову и смотрела на меня так.. ну.. наверное, так бы я смотрел на бога.
Может быть, именно так смотрят друг на дружку все влюбленные. И когда перестаешь видеть бога в любимом,- кончается блюз.
Мир перестает вращаться по ночам, губы не пахнут лесной ягодой, голова болит, пружины скрипят, и даже полночь не в силах скрыть лишние складки, неровные ноги, большие уши..
И надо бежать. Не так уж важно — к кому, главное — отсюда.
И бегут.
Хлопнув дверью, с одним чемоданом..
Не дожидаясь лифта, через ступеньку, ломая каблуки..
Сквозь стекло окна на девятом этаже..
Потому, что больше невмоготу. Смотреть честными глазами и врать. Или слушать, как врет, глядя в честные глаза…
И чемодан и окно, и неумело вскрытые вены у нас тоже будут, потом. Вернее, уже были. Но и сейчас, теперешнему мне иногда кажется незнакомой эта до мурашек близкая женщина. И, случается, она смотрит на меня, как на Бога, и я уже не хочу признаться, что не всесилен.
И я всё ещё опасаюсь этой маленькой восточной женщины, этой дикой кошки поднебесья.
И хотя я по-прежнему не уверен, с Лейкой какого цвета усну сегодня, в своих пророческих снах я всегда вижу себя только с нею.
И умрем мы в один день и час, и похоронят нас вместе.

Это враки конечно, — умру я обидно раньше и не от старости, но Лейке я об этом не скажу.

. . .

А ваши коменты со старого как-бы-сайта я графически увековечил и запихнул под спойлер 😉

открыть спойлер, нажав эту длинную дурацкую кнопку